В Казахстане началась кампания по выходу республики из ТС и Единого экономического пространства. Главной причиной "побега" из союза его идеологи называют "имперские амбиции Кремля". Что происходит на самом деле, и почему Астане стало тесно с Москвой?

На фоне перспективного расширения Таможенного союза за счет Армении и Киргизии в Казахстане началась масштабная кампания за выход республики из ТС, Единого экономического пространства и, соответственно, за невступление в Евразийский союз. Активисты кампании требуют проведения референдума и созвали в Алма-Ате собрание инициативной группы, в котором приняли участие 500 делегатов со всех регионов республики. Теперь инициаторам выхода Казахстана из ТС надо собрать не менее 200 тысяч подписей для того, чтобы просьба о проведение референдума была рассмотрена компетентными инстанциями.

Кроме того, известные общественные деятели республики, представители гражданского сектора распространили обращение к властям с призывом отказаться от вступления в Евразийский союз. Особой активностью отличается молодежь, в частности, движение "Рух пен тил" ("Дух и язык") во главе с Жанболатом Мамаем. В беседе с изданием "Матрица. Kz" он заявил, что в Казахстане уже и у провластных экспертов "открылись глаза" "на сущность ТС" и на то, как ведет себя "коррумпированная Россия" для принуждения Украины вступить в этот союз.

По его мнению, вхождение Казахстана в Евразийский союз "представляет большую угрозу казахской государственности", и не сулит республике никаких политических и экономических выгод. Поэтому, заявил он, " мы всегда будем открыто и смело выступать против таких союзов", где "под маской экономической интеграции прячутся отвратительные имперские амбиции Кремля".

Мамай подчеркнул, что обращение к властям и населению, призывающее отказаться от евразийского интеграционного союза, не носит антироссийского, а, тем более, антирусского характера. "Оно направлено против имперской политики, прежде всего, президента Путина, который озабочен воскрешением Советского Союза, но уже в другом обличье. И многие русские это прекрасно понимают", — сказал он.

Чем же еще так "жмет" Россия Казахстану в интеграционном союзе, и почему ему стало в нем тесно? И не стала ли совпадать позиция противников ТС и Евразийского союза с позицией властей Казахстана?

Как сказал немецкому изданию Deutsche Welle казахстанский политолог, директор Группы оценки рисков Досым Сатпаев, по идее, интеграционные процессы имеют свои плюсы, но в случае с ТС "реалии таковы, что все эти плюсы в итоге превращаются в минусы". В частности, не оправдалась надежда Астаны на то, что Таможенный союз откроет для казахстанских предпринимателей 153-миллионный рынок сбыта.

Доля Казахстана в ТС в 2012 году составила чуть меньше 17%, тогда как в 2011 году этот показатель составлял 20%. "Казахстан по-прежнему активно продает России и Беларуси сырье, а взамен получает готовую продукцию, которую в том числе из нашего сырья и делают", — сказал Сатпаев.

Вице-министр экономики и бюджетного планирования Казахстана Тимур Жаксылыков добавил, что республика от интеграционных процессов ожидала увеличения сбыта своих товаров, "бешеного" роста занятости и загрузки промышленных мощностей, но этого пока не случилось. Министр финансов Болат Жамишев, в свою очередь, констатировал: экспорт казахстанской продукции в Россию и Беларусь существенно сократился, и торговое сальдо республики после создания Таможенного союза обернулось не в пользу Казахстана.

Критики российско-казахстанских экономических отношений на поле Таможенного союза также подчеркивают, что Россия покупает у республики природный газ по смехотворно низкой цене, в то время как другим государствам Средней Азии она платит за него гораздо дороже. В Астане стали задумываться: а не переориентировать ли экспорт газа с России на другие страны, в том числе, на Китай? И не заняться ли созданием собственных газоперерабатывающих мощностей.

Возникает также вопрос целесообразности пополнения ТС более слабыми экономическими игроками, такими как Киргизия, Таджикистан и Армения. Не сядут ли они на шею России, Белоруссии и Казахстану, экономический потенциал которых и без того разнится? И не отразится ли финансово-экономический кризис "слабых" на относительном благополучии более сильных фигурантов ТС – по аналогии с Грецией в Евросоюзе?

То, что Таможенный союз расширится не только за счет Армении и Киргизии, подтвердил пару дней назад находящийся в Астане на заседании Высшего евразийского совета премьер России Дмитрий Медведев. Он также дал понять (с акцентом на Украину), что к государствам, подписавшим договор об Ассоциации с Евросоюзом, будут применены, в рамках СНГ, "защитные меры". Надо полагать, речь идет, как минимум, об ужесточении "торговых войн".

Также можно не сомневаться, что новые члены ТС запросят о помощи. Как заявил киргизский премьер Жанторо Сатыбалдиев, "Особое значение имеет вопрос создания механизмов по оказанию поддержки странам, намеренным присоединиться к ТС". В качестве костыля для новеньких он назвал "фонд или институт развития".

Тот факт, что в Казахстане усилились антироссийские настроения (впрочем, как и антикитайские), многие эксперты связывают с нежеланием вступать с РФ в какие-либо политико-экономические союзы. Постсоветское пространство – не Европа, государства которой до своего объединения в ЕС наелись суверенитетом досыта и не слишком рефлексируют по поводу доминирования в Евросоюзе той или иной страны.

Возможно, интеграционные процессы на постсоветском пространстве затруднены из-за того, что они еще не успели насытиться своей "независимостью", и практически все вопросы экономического характера увязывают с вопросами политическими. Впрочем, это еще не означает, что такие объединения, как, например, Таможенный союз, однозначно обречены на провал.

Их долголетие во многом зависит от гибкости поведенческой модели доминирующей силы — России. Но то, что на родине автора идеи Таможенного и Евразийского союзов (а таковым считает себя Нурсултан Назарбаев) началась компания по выходу из одного союза и невступлению в другой, явление весьма знаковое. Проще всего такое положение свалить на "происки деструктивных националистических сил", однако вряд ли это будет корректно.